Будь я даже на последнем издыхании, где бы ты, детоубийца, ни находился, я воздам тебе за это отвратительное убийство

Сажусь за эти заметки со смешанными чувствами, толком не зная, что получится. Разглядываю фотографии детства; на одной запечатлен беззаботный деревенский мальчишка, отдающий воинскую честь. Возвращаюсь мысленно в детство, юность, и при этом не дает покоя смутное беспокойство от осознания одной назойливой, непоколебимой, упрямой истины. Никогда, ни разу за все прожитые 45 лет я не испытывал желания стать военным.

На безбрежных просторах мечтаний ощущаю теплое дыхание Физули, Достоевского, Лорки, Маркеса, Джалила, Сабира, бывших самыми близкими наперсниками, неразлучными друзьями того деревенского пацана, которого я вижу, заглянув на 25-30 лет назад. И совершенно чужды, неизмеримо далеки от него были Кутузов, Наполеон, Суворов.

Теперь нас с ним разделяет необъятная бездонная пропасть, которой имя – Время. Через эту пропасть мне хотелось бы донести очень многое. Оставшись с тобой лицом к лицу, я впервые глубоко понял и прочувствовал, что я – солдат. Оставшись с тобой наедине, я постигаю главнейшие жизненные истины. Тогда я и осознаю, каким образом оставил тебя наедине на той стороне Времени. В ритме вереницы проходящих дней начинаю чувствовать, что по велению Всевышнего нас разделила земля. Имя ей – Родина. Это – Карабах.

Когда враг начал топтать нашу родную землю, мы только-только начали осваиваться в этом незнакомом кипучем городе. Тогда город этот еще не поглотил нас. Мы вдвоем с тобой тогда еще были нераздельным единым целым. В то время ты был для меня подобен ангелу, повсюду летающему над моей головой и питающему самые светлые мои мечты. На шумных улицах столицы я ни разу не почувствовал, что мои молитвы до Всевышнего не доходят. Я присоединился к тем, кто взял на себя миссию заступника родного края, и неожиданно для самого себя узнал, что я солдат.

Почетно быть солдатом, когда на твою землю посягают. Это – солдатская честь, которая не укладывается в надетую тобой военную форму, не исчерпывается эмблемами, погонами, звездочками и так далее. Берясь за оружие, выходя на поле брани, своими глазами видя разорванное в клочья тело человека, с которым ты сражался плечом к плечу и которого именовал братом – не забывай, что ты Человек.

Известный исторический факт: Ататюрк прибыл в только что освобожденный от греческой оккупации Измир. Ему под ноги постелили в качестве дорожки греческий флаг. Но вот лидер окидывает присутствующих пронизывающим подобно клинку взглядом – и флаг немедленно поднимают с земли. В ту минуту вождь турок поднял и возвысил не флаг враждебной державы, но – честь турецкого солдата. И запечатлел ее на страницах истории.

В 1992 году мы с Национальным героем Ширином Мирзоевым обходили посты на агдамском направлении. Во время встречи с артиллеристами на высоте Фаррух Ширин поинтересовался координатами целей, после чего, о чем-то поразмыслив, вызвал командира и приказал изменить координаты. Аргументировал это тем, что нельзя брать на прицел гражданское население и церкви. Мы воюем с теми, кто с оружием пришел захватывать нашу землю, а не с женщинами и детьми, не с храмами Всевышнего. Эти слова проявили всю меру почтения Ширина Мирзоева к своей вере и к своему народу. 
Думаю, трудно было найти лучший момент для внушения глубинной сущности солдатской чести.

Возвращаюсь к детству и отрочеству. Это возвращение по сути своей связано с 9-летним Фаризом, убитым на агдамской земле армянским снайпером. Тот снайпер по сути убил мое детство. Взять на мушку малого ребенка и спустить курок, сохраняя при этом достаточно хладнокровия, чтобы попасть в цель… Нигде в мире у нормального военнослужащего не повернется рука стрелять в ребенка, беззаботно играющего во дворе, любой истинный солдат сочтет такое ниже своей чести. Но тот армянский солдат это сделал на азербайджанской земле. Он убил азербайджанского ребенка, игравшего в своем дворе – он убил моего ребенка.

Я пытаюсь сравнить гадкие глаза того убийцы, пялящиеся в оптический прицел снайперской винтовки, и чистые, прозрачные, как родниковая вода, глаза 9-летнего Фариза. И я смотрю на того мерзавца глазами Фариза и заявляю ему: ни секунды не надейся, что твое деяние будет позабыто. Будь я даже на последнем издыхании, где бы ты, детоубийца, ни находился, я воздам тебе за это отвратительное убийство.

Написать эти слова меня заставила моя солдатская честь. Солдатская честь подвигла тысячи и тысячи азербайджанцев сплотиться в едином строю, сжаться в единый кулак. И мы не станем медлить, можешь быть в этом уверен.